Жаку Элю посвящается...
Уже три года существует Омский Клуб Неспортивного Автостопа, который основал небезызвестный в кругах автостопщиков, толкиенистов и рок-бардов Санта, автор весьма оригинальных сатирико-лирических песен («За то, что ты любишь Ленина» и пр.). Ныне в клубе около двухсот человек с разных регионов России. Однако сам Санта по различным обстоятельствам и причинам отошёл от «руководящих дел» и передал «бразды правления» Олегу «Зелёному» и Ольге, его жене. Ниже мы публикуем устав ОКНА и творчески-эпистолярную работу двух членов клуба. Это, с одной стороны, путевые зарисовки из своей автостопной жизни, с другой — ответ на опубликованную в первом номере «ПС» повесть Жака Эля «Трасса на Запад». «Мы тоже так можем», — сказали девчонки и решили написать в журнал свой вариант «Трассы».
Устав Омского Клуба Неспортивного Автостопа (ОКНА).
(Основан в начале мая в богоспасаемом городе Омске (Асгарде))
1. Гонки — маздай! (Сибирская народная мудрость)
2. Джа даст нам всё! (БГ)
3. Всё в кайф! (Ю.Шевчук)
4. Главное — мы едем! (Дж. Керуак)
5. Торопись медленно! (Латинская пословица)
6. Стопщик ОКНА (далее — сток) не принимает участия в гонках, организованных другими клубами и не пытается организовать свои (см. п.1).
7. Стока не напрягают отсутствие прайса, хавки, вписок, машин на трассе и прочих благ цивилизации (см. п.2).
8. Сток выходит на трассу в любое время года, при любой погоде и в любой компании, при условии, что ему это в кайф (см. п.3).
9. Сток стопит всё, что шевелится, а что не шевелится — расшевеливает и стопит, не брезгуя комбайнами, катками, телегами и красными «Запорожцами» (см. п.4).
10. Если до цели пути стока три дня трассой, он выезжает за месяц, чтобы не опоздать. И всё равно опаздывает (см. п.5).
11. Стоком может быть любой человек (эльф, гном, орк и т.д.). Наличие автостопного опыта, Омская прописка, знание устава и его исполнение не обязательны.
Устав написан 10 мая 1999 г. в не менее богоспасаемом городе Свердловске S-Дергачёвым.
Свобода стала роком,
Свобода встала раком,
И вот, забытый богом,
Скитаться по клоакам
С осыпавшимся маком
В иссохшейся руке
И Джеком Керуаком
В потёртом рюкзаке
А. Герасимова (Умка)
Они помнят дороги,
Они помнят мосты,
Они вечно отходят
От последней черты,
Они держатся пальцев,
Когда надо держатся корней,
Они — тёплые ноги,
Где дорога стала ничьей!
Мы лежим на Плахе, греясь на ласковом июльском солнышке, иногда радостно вскакивая, чтобы поздороваться с приходящими на тусовку пиплами и, размахивая руками, показываем то на Восток, то на Запад. Завтра мы идём на трассу.
Ранее утро. Остановка Дмитриева... Долго обсуждаем, на какую сторону идти — ехать ли на Московку или же на ДСК-2. На этот раз «повезло» западным трассам — подошёл любимый 28-ой автобус, за конечной остановкой которого начинается наше лето.
Обрадовавшись возможности использовать последний раз школьные проездные, забываем, что ещё неделю назад они были подарены друзьям в обмен на всякого рода советы, кучу вписок и пиво. Мы говорим: «Проездные». Но сонная кондукторша, не замечая нас за нашими бэгами, проходит мимо. Ну и замечательно!
Пускай говорят что угодно про автостопные клубы — за и против, но мы любим наши ОКНА (Омский Клуб Неспортивного Автостопа) и так уж получается, что все его уставы (знание и исполнение которых не обязательно) мы соблюдаем всегда.
И вот, перебравшись через любимый выездной пост, удобно располагаемся на обочине Р-402-ой и предаемся «чревоугодничеству», поедая запасы, заботливо приготовленные нашими родителями.
И сидим мы. И едим. И снова сидим. Пока не начинается дождь. С превеликим трудом, отрывая свои задницы от уже родной обочины и пропев мантру «В лом!», отправляемся на трассу. Да, ёж — птица гордая, пока не пнёшь — не полетит.
И вот, уже через пять минут ленивого сытого стопа, трасса посылает нам «Жигули» с весёлым водилой, который свято уверен в том, что мы едем в ближайший кОлхоз кОсить сенО. Покосившись на наши рюкзаки, одному из них, сшитому из старых джинсов, с прицепленным спальником в полосатом чехле, он даёт прижившиеся на всю оставшуюся жизнь название — гОндон плюс гОндон. Так он именуется и по сей день.
На самом деле, в ближайший кОлхоз поехал он, а нам трасса посылает грибников на старом «запорожце» — деда с внучкой, которые, пожелав нам всяких благ и удачи в самый разгар ливня, исчезают в лесу. «Тени исчезают в полдень».
Тихий дождик, который пнул после завтрака ёжиков стопить, разыгрался не на шутку, а самих их вновь одолела мантра «В лом», и они принялись танцевать босиком на мокром и тёплом асфальте, не обращая внимания на проезжающие и сигналящие машины. НАМ ЗДОРОВО!.. Протанцевав минут двадцать, скидываемся-таки на one-two-free и отправляемся «На дело». И, как закономерная случайность, уже через пять минут перед нами останавливается умытый дождём, сверкая во всей своей красе ВЕЛИКИЙ ДЖА ВСЕХ РОССИЙСКИХ ДОРОГ — который и хавка, и вписка, и разговор на всю ночь — мечта всех стопщиков — САМ БОГ КАМАЗ. Но разговора не получается, и нам приходится под попсовую песенку «трали-вали» задремать до самого Абатского, где и начинается самое интересное — «полисмены в зелёном Джипе арестовали дремавших хиппи».
— Здравствуйте, девушки! А, вы, куда путь держите? А, вы, наверное, из дома сбежали? Вас, наверное, через два часа родители будут искать! Да, вас, на следующем же посту в детприёмник сдадут. И т.д.
На наши ответы:
— В Москву
— Нет, нас родители отпустили
— Мы отпросились, нас искать не будут
— А почему, вы, нас в детприёмник не сдадите?
внимания никто не обращал.
И красавиц под ручки белые на расстрел повели. Из ксивничков ксивы извлекаем, а у дяденьки за компом — челюсть по клавиатуре:
— Сколько — сколько вам годков?
— 16? Замечательно!
— Сейчас мы вас в розыск проверим! Ваши родители, наверное, рыдают!
Но, т.к., к величайшему сожалению, серьёзных преступлений совершить мы пока не успели, «полисмены» помучив нас ещё минут 15 и пообещав, что на следующем-то посту нас уж обязательно заберут и отправят домой, выпинывают нас под горку в само Аббатское. «Вот кто-то с горочки спустился — наверно, ёжики летят».
И мы снова сидели.
И снова ели.
Мы: Я, которая, Я — это Настя и Я, которая, Я — это Света — как вы уже поняли — нас двое — устраиваем себе замечательный пикник на обочине этой благословенной Джа трассы. Я, которая Я — Света, погружается в жутчайшие депрессняки, и даже обильная хавка не спасает положения. Хочется домой, к маме. Я, которая Я — это Настя, домой, домой к маме совершенно не хочет, т.к., наверняка, к великому неудовольствию трассы, намеривается топтать её ещё дней двадцать. Вопрос решается мирным путем (без членовредительства): если в течение следующих 24-х часов мы не уезжаем в сторону Тюмени с этого самого места, то едем в Барнаул. Дёшево и сердито. И не сходя с уже обжитого пространства, и не замечая драйверов, которые аж по пояс высовываются из своих машин, мы нехотя, лениво и СИДЯ продолжаем стопить. На самом интересном месте нашего прелюбопытнейшего стопа (увидев который Антон Кротов удавился бы на первом суку) останавливается а.) крутая б.) дорогущая в.) американская и г.) (что самое главное) идущая в противоположном направлении тачка. Водитель, решивший просто узнать, что же это за новый вид автостопа, заинтересовывается и обещает подобрать на обратном пути, через часок-другой и довезти до Тюмени. Большего счастья от жизни нам и не надо. И вот, окончательно приклеив свои задницы к обочине, мы целиком и полностью погружаемся в творчество Саши Башлачёва. И только проезжающие машины нарушают наше мирное существование, а порой даже мешают. За песнями, телегами и разговором о карбюраторах, не замечаем, как проносится время, великодушно отведённое водителю на его личные дела. Полтора часа — как с гуся вода.
И вот мы уже залазим в машину, опускаясь на мягкие сиденья крутой иномарки своими запылёнными клёшами, радуясь возможности услышать мнения о карбюраторах представителя мужской части населения. Водитель с охотой включается в наш разговор, итогом которого является выяснение его драйверской сущности, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Тут же он решает (раз уж он — драйвер, а детям нужны витамины) купить нам банку земляники, коей мы благополучно устряпываемся по самое немогу, придав нашим серым трассовым физиономиям ярко красный оттенок. И под мирное чавканье наших челюстей, поглощающих полезные калории, вполне счастливая троица несётся дальше. Но к красному водитель (непризнанный авангардист) решает добавить синего — покупает банку черники. Вдали уже видна Тюмень, а мы ещё не покончили с земляникой!
С явным нежеланием расставаться, драйвер высаживает нас перед выездным тюменским постом. Мы, уже с явной неохотой жуя ягоды, отправляемся пообщаться с одиноким и заскучавшим дяденькой милиционером, цвет лица которого внушает серьёзные подозрения, что витамины нужны не только детям, но и милиционерам. Тем более, если верить нашим друзьям из Аббатского, именно здесь нам и должны устроить тёплую встречу с цветами и музыкой, с бесплатной экскурсией по тюменскому детприёмнику и автоматическим возвращением к начальной точке нашего путешествия.
— Дяденька Милиционер! А Вы ягод не хотите?
— А вы, собственно, куда?
— А, в Москву.
— Пешком???
— Нет, автостопом.
— Да, из Омска! Попробуйте ягоды, очень вкусные — таков наш диалог с дядей М., во время которого, мы не перестаём насыщаться витаминами.
Тут он вспоминает, что нужно говорить в таких случаях:
— Ваши документики
И вновь извлекаем ксивы из ксивничков. К глубочайшему нашему сожалению, изъяна он в них не находит, так что встреча с цветами и музыкой в детприёмнике откладывается на неопределённый срок, а от ягод, несмотря на все наши заверения в том, что они не отравленные, он-таки отказывается. Получая очередной пинок под зад, отлетаем на пару метров и снова садимся стопить.
И спускается ночь...
Типа Глоссарий.
Плаха — тусовое место, где собираются «неформалы» (когда-то это была Площадь Ленина)
Пиплы — люди
Маздай (слэнг) — must die (англ.) — должен умереть
Джа — бог растаманов
Ксивы — паспорт, удостоверение личности
Драйвер — водитель
НАСТЯ и СВЕТА