Вечер памяти Аркадия Кутилова.
В июне в Доме актёра состоялся театральный вечер «А путь скитанья — приближенье к небу», посвящённый творчеству Аркадия Кутилова. После выхода пять лет назад кутиловского сборника «Скелет звезды», с реализацией которого у Омского книжного издательства возникли большие проблемы, хотя тираж был всего 3 000 экз., имя Кутилова так и не стало широко известно омичам (Здесь стоит сказать, что ровно половину тиража «Скелета звезды» один омский предприниматель скупил у этого самого ОмКИ и увёз в Москву, после чего — но не благодаря — стихи Кутилова издавались в Красноярске отдельной книжечкой, а также печатались в крупных международных литературных журналах, российском самиздате, в антологии мировой поэзии ХХ века, местной периодике и в нашем любимом «Патефон Сквере» за номерами 1,2,3. Хотя, впрочем, мы уже писали об этом во всех предыдущих номерах. Другое дело, что омичам, как правильно пишет Коломиец, стихи земляка до сих пор широко не известны, но это уже другая песня — Ред.).
Когда я ехал на этот вечер, мне встретился врач-психиатр Андрей Авдейчиков, в недавнем прошлом депутат Законодательного собрания Омской области. Узнав, куда я собрался, он сказал: «Кутилов — наш бывший клиент». Для поэта, не имевшего крыши над головой, психушка, действительно, была родным домом. Вот что он сам писал в 1985 году: «Всю зиму я существовал в психбольнице на правах «сына полка». Но постепенно я обнаглел, нахватался бюрократических формул самозащиты: Ещё немного, и я на все каверзные вопросы о своём месте в обществе буду невозмутимо сообщать, что я заместитель главного врача по художественному свисту».
Не секрет, что в советские времена психушки использовались в целях перевоспитания инакомыслящих. Образ жизни Кутилова, его пьянство и бродяжничество:
Но главное, он был действительно талантлив, а талант есть отклонение от нормы. Клеймо сумасшедшего снимается с талантливого человека в случае его общественного признания, которого очень непросто добиться.
Мне довелось несколько раз общаться с ним. Было это в конце 70-х — начале 80-х, когда я занимался в областном молодёжном литературном объединении. После заседаний лито молодые и уверенные в своей гениальности поэты и прозаики обычно продолжали посиделки в неформальной обстановке с распитием спиртных напитков. Происходило это либо где-то на квартире, либо на лоне природы, и не раз в нашей компании оказывался Аркадий Кутилов. Трезвым я его, честно сказать, не помню. Зато вот уже больше 20 лет не могу забыть отдельные четверостишья из его цикла миниатюр «Ромашка», которые он тогда читал.
12 из этих миниатюр вошли в антологию «Строфы века». Многие из них прозвучали на этом вечере в исполнении драматического актёра Олега Теплоухова. И совершенно не важно, как он их исполнял: ведь это были строки из моей далёкой молодости. Невозможно дважды войти в одну и ту же реку, хотя и очень хочется. Вечер памяти Кутилова — лишь малая толика общественного признания, которого ему так не хватало при жизни.
Признание при жизни в своём отечестве — удел немногих и далеко не всегда самых талантливых. Вспомним Владимира Высоцкого, так и не изданного при жизни, или Иосифа Бродского, отсидевшего у нас за тунеядство и получившего в эмиграции Нобелевскую премию. А Александр Сергеевич Пушкин, который теперь «наше всё» — при жизни отнюдь не он считался первым поэтом России! Властителем дум публики 30-х годов
19 века был поэт и драматург Нестор Иванович Кукольник. Из его произведений до сих пор в ходу только «Жизнь за царя», в советское время переименованное в «Иван Сусанин», да и то благодаря музыке Глинки.
Архив Кутилова начитывает около тысячи произведений. Большая часть из них не издана.
А всего, по оценке архивариуса Геннадия Великосельского (его статья о Кутилове публиковалась в «Патефон Сквере» №№ 1,2 — Ред.), утраченное наследие Аркадия Кутилова насчитывает не менее шести тысяч произведений. Вопреки булгаковскому утверждению, что «рукописи не горят».
Правда, многие хорошо знавшие Кутилова утверждают, что сохранились кутиловские рукописи не столько благодаря самому Геннадию Великосельскому, сколько благодаря его жене, омской поэтессе Евгении Кордзахии, которая не раз подбирала, отмывала и приводила в чувство ушедших в запой друзей — своего мужа и Аркадия.
А мне вспоминается специальный шкафчик в мастерской Великосельского, в котором хранился «кутиловский фонд». Правда, Геннадий нередко залазил в него, когда не хватало денег на опохмелку, но потом регулярно восполнял. Инфляция оставила от некогда полновесных советских рублей одни воспоминания, и «фонд» прикрылся:
П.С. А с видеозаписью вечера в Доме актёра случилась весьма странная вещь: звук вообще не записался. Мистика продолжается.
АНДРЕЙ КОЛОМИЕЦ